Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]

Франк произнес эту фразу медленно, без всякого раздражения, абсолютно спокойно, но смысл сказанного был совершенно недвусмысленным. Впрочем, неотрывный взгляд Франка выдавал смятение, царившее в его голове.

Фредди выпустил одновременно оба телефонных аппарата. Они упали на пол, как спелые груши.

— Франк, — пробормотала Лиза, — что все это значит?

— Я скажу тебе, только дождусь, когда мэтр Гесслер спустится на склад.

— Я ничего не понимаю, — сказал Гесслер.

— Я тоже ничего не понимаю, — ответил Франк, — но мы постараемся понять. Который час, Паоло?

— Ровно семь часов! — объявил тот.

Стоило ему произнести эти слова, как где-то вдали, на другом берегу реки, раздались редкие удары колокола. Паоло поднял палец, чтобы привлечь внимание своего друга.

— Ты представляешь себе, как мы сейчас хорошо ладим с Германией? — мрачно пошутил он. — Даже наши часы идут в такт!

Резким жестом Франк приказал увести Гесслера.

Фредди мягко положил руку на плечо адвоката и подтолкнул его к двери склада, шепнув с двусмысленным видом:

— Ну, пора спускаться.

Прежде чем выйти из кабинета, Гесслер обернулся. На мгновение Лиза подумала, что адвокат сейчас взорвется, но он сгорбился и исчез за порогом.

Варнер опустил газету. Этот внезапный уход сразу трех человек заинтриговал его. Он позвал Паоло.

— Что ему надо? — спросил тот.

— Он спрашивает, куда вы идете, — мрачно перевела Лиза.

Паоло чихнул.

— Мы идем пописать, корешок! — ответил француз, прежде чем выйти.

Его веселый голос успокоил Варнера, и он снова принялся за чтение. Франк смотрел на Лизу, не говоря ни слова.

— Что с тобой приключилось, Франк? — настойчиво спросила молодая женщина.

Тайный ледяной страх снова возвратился к ней. Ее колотило.

Франк указал на дверь, через которую вышли трое мужчин.

— В каких вы отношениях, ты и он?

— Да что ты плетешь?

Лиза была вынуждена сесть, потому что ноги у нее подкашивались. Она увидела, как во сне, что к ней подошел Франк — руки в карманах, улыбающийся, раскованный. Наклонившись, он поцеловал ее, слегка укусив в нижнюю губу. Он вкусил страх Лизы.

— Не бойся, — он попытался успокоить ее, — но я должен все знать, понимаешь?

— Тут нечего раскапывать, Франк, — запротестовала она.

— Да что ты!

— Нет, нет же, клянусь тебе!

Он снова поцеловал ее. От этого поцелуя веяло тревогой.

— Я целую тебя, чтобы ты не смогла солгать, — заявил Франк, подмигивая.

— Ты сошел с ума!

По-прежнему склонившись над ней, он игриво потерся кончиком своего носа об ее нос. Так Франк раньше будил ее. Она же открывала глаза, уже пьяная от его горячего тела, от его мужского запаха. Вытаскивая руки из-под одеяла, Лиза обнимала голый торс своего любовника. Да, раньше…

Лучше всего, — сказал Франк, — начать с самого начала. Ты увидишь, как это легко.

— Но, Франк, я не понимаю тебя…

— Меня арестовывают в Гамбурге, — спокойно и даже весело начал он. — Меня арестовывают за груз наркотиков и еще дымящийся револьвер. Ты же, дорогая, в это время пребываешь в Париже…

Он замолчал, устало опустил веки и вздохнул:

— Теперь продолжай ты, я слушаю!

Лиза выпрямилась.

— Нет, Франк! — с пылом произнесла она. — Нет, я не согласна. Ты не имеешь права быть несправедливым до такой степени. Ты свободен уже несколько минут. Свободен, Франк! И вместо того, чтобы наслаждаться вновь обретенной свободой, ты хочешь знать, как я распоряжалась своей свободой. Это…

Она запнулась в поисках нужного слова: оно должно быть точным, но не шокировать его.

— Это бесчестно, — сказала она, выдерживая ясный взгляд своего любовника.

На губах Франка по-прежнему блуждала ужасная улыбка.

— Меня арестовывают в Гамбурге, — снова завел он, — а ты в это время находишься в Париже… Ну же, давай, начинай!

Лиза чувствовала, что эта непреклонная воля ломит ее сопротивление.

— Ну что ты хочешь услышать от меня! Я описывала тебе всю свою жизнь, день за днем, целые пять лет! Что тебе еще нужно?

— Когда ты писала мне, я не сидел напротив тебя, чтобы не дать тебе соврать!

Тумак, которым он наградил ее, мог бы сойти за дружеский, если бы Лизе не стало больно.

— Ну же, милашка, рассказывай!

Лиза скрестила на груди руки. Она ощущала внутри себя глубокую пустоту. Женщина не знала, как реагировать. Восстать или подчиниться? Успокоить его нежностью или яростью?

— Через полчаса, — выдохнула она, — за нами придет корабль, он отвезет нас к спасению.

Она принялась нежно гладить Франка по затылку. Он попытался вывернуться, но Лиза продолжала ласкать его.

— Мы будем спать вместе, — продолжала Лиза, как под гипнозом, — прижавшись друг к другу, как два зверя. А завтра, когда вернется день, Франк, когда он вернется…

Ее взгляд блуждал по темной стеклянной двери; от волнения у нее сжало горло. Проснувшийся Баум подошел поближе и с интересом уставился на них. Затем он что-то прошептал. Лиза кивнула и спросила Франка:

— Знаешь, что он сказал?

Франк отрицательно покачал головой.

— Он сказал, что если женщина кладет свою руку — вот так — мужчине на затылок, то это значит, что она его любит.

Франк решительным жестом убрал руку Лизы со своего затылка, смерив при этом взглядом немца.

— Боже мой, да будешь ли ты говорить! — взорвался он. — Не пытайся заговаривать мне зубы, со мной это не пройдет.

— Говорить?

Она была готова разрыдаться.

— Говорить, чтобы что сказать, Франк?

— Все! У нас полно времени! — ответил он.

Франк был неумолим, как стрелки часов.

— Ты — в Париже, меня в это время арестовывают в Гамбурге… Прошу тебя, умоляю, продолжай…

Притянув ее к себе, он прижался лбом к ее лбу.

— Бедная милая Лиза, — совершенно искренне прошептал он. — Как же я мучаю тебя. Да? Подожди-ка, я помогу тебе… Кто сообщил тебе эту новость?

— Паоло, — с безжизненным видом ответила Лиза.

— Как?

— По телефону.

— Что ты при этом почувствовала?

Она приподняла голову, чтобы взглянуть на него.

— Мне стало холодно.

— А потом?

— Просто холодно.

— Что ты сделала?

— Я позвонила Мадлен: ее муж адвокат.

— Что она сказала тебе?

Лиза грустно улыбнулась. Затем, не моргнув и глазом, ответила с некоторым ядом:

— Она сказала мне, что я сумасшедшая, раз люблю такого мужчину, как ты.

Он никак не отреагировал, даже не улыбнулся иронично. Его лицо было неподвижным, как маска.

— А ее муж? Что он тебе сказал?

— Что в Германии не существует смертной казни.

И, помолчав, Лиза вздохнула:

— Это стало моей первой радостью.

— Это он направил тебя к Гесслеру?

— Он перезвонил мне немного позже. За это время он выяснил, что в Гамбурге Гесслер считается лучшим адвокатом по уголовным делам. Я сразу же направила ему телеграмму.

— А потом?

— Я села в самолет.

Вопросы Франка напоминали щелканье метронома. С механическим холодом они отсчитывали ритм драмы.

— Я встретила Гесслера и сказала ему, что тебя нужно спасти любой ценой.

— И что же ответил тебе этот милый адвокат?

— Что нельзя спасти человека, убившего полицейского, ни в одной стране мира это невозможно.

— У него дома мещанская обстановка? — внезапно спросил Франк.

Лиза удивилась.

— Почему?

— К тому же, по-немецки мещанская, а? — хихикнул Франк. — Все тяжелое, весит никак не меньше тонны, уж представляю себе!

Баум, продолжавший смотреть на них, вдруг обратился к Лизе. Вид при этом у него был несколько взволнованный.

— Что еще ему нужно? — нетерпеливо спросил Франк.

— Он спрашивает, почему ты не целуешь меня, как целуют французские мужчины.

— Ну что за м…к! — отозвался молодой человек.

Грубо ухватив обеими руками голову Лизы, он, впервые после их встречи, принялся долго и страстно целовать ее. Ликованию Баума не было пределов. Прищелкнув пальцами, чтобы привлечь внимание Варнера, он показал ему на парочку. Варнер опустил газету. Оба мужчины молча, в восхищении следили за этим зрелищем. Поцелуй закончился. Франк погладил Лизу по щеке.

— Знаешь, мной двигало не только чувство патриотизма.

Какое-то время они еще продолжали держать друг друга в объятиях, как бы объявляя взаимное помилование, и это успокаивало их, как горячая ванна.

— Я люблю тебя, мой Франк, — прошептала Лиза.

— Ты сказала, что встретилась с Гесслером, чтобы нанять его для моей защиты. Что потом?

Чудовище. Взглянув на него, Лиза подумала: «Это — чудовище». Безжалостное существо, неспособное на чувства.

— Потом — ничего! — с ненавистью сказала она.

— Меня судили, приговорили, а ты продолжала с ним видеться?